«Свинья» – секретное оружие Муссолини

Вперед – на Абиссинию

Многие, наверное, смотрели кинохронику с выступлениями главы фашистской Италии, всемогущего некогда диктатора Бенито Муссолини. Пламенная речь, выразительные жесты и незабываемая мимика дуче не могут оставить никого равнодушным. Одно слово – импульсивный итальянский политик. Вся беда в том, что он и важные политические и военно-стратегические решения принимал зачастую импульсивно, не обдумав как следует возможные последствия и не просчитав вероятные ответные ходы своего противника. В общем, Муссолини придал национальной внешней политике «ощущение неотложности, нетерпения или неспособности ждать, пока обстановка дозреет».
Все это было, естественно, неразрывно связано с активной пропагандой достижений «великого дуче», что, в свою очередь, требовало непрерывно демонстрировать победы. Во второй половине 1935 года в качестве объекта для «демонстрации силы фашистского режима» была выбрана Эфиопия, на которую итальянское правительство давно уже точило зуб: по соглашению с Великобританией и Францией от 1906 года Италия имела в Эфиопии «привилегированные позиции», однако Муссолини жаждал получить более широкие полномочия – вплоть до протектората или прямой колонизации. Так, 1 февраля 1934 года Муссолини сообщает министру колоний Эмилио де Боно, что «твердо намерен подчинить Абиссинию», как часто называют Эфиопию, а уже в апреле рабочая группа итальянского генштаба приступила к разработке плана военной операции.

Бенито Муссолини в числе первых решил расширить жизненное пространство нации за счет завоевания внешних территорий

В декабре этот план был направлен главнокомандующему итальянскими войсками в Восточной Африке генералу Э. де Боно (назначен на этот пост 3 апреля 1934 года). И наконец, 29 сентября Муссолини направляет генералу Э. де Боно приказ о вторжении в Эфиопию: «Никакого объявления войны. Приказываю начать наступление рано утром третьего. Повторяю: 3 октября». Никто не мог тогда предположить, что стремление дуче к победоносным походам послужит причиной возрождения уже порядком забытого итальянского «чудо-оружия» – группового подводного носителя, или «человеко-торпеды».

Лейтенанты предлагают

Сказать, что командование итальянского флота, получив сведения о предстоящей операции, оказалось в трудном положении, – значит не сказать ничего. Особенно, если учесть тот факт, что именно на ВМС возлагалась задача по обеспечению безопасности линий снабжения итальянских войск в Африке, пролегавших, как можно догадаться, по морю.
Главный вопрос, на который итальянские адмиралы искали ответ, заключался в том, вступит ли в войну Великобритания – с Францией, вроде как, к тому времени «мирно договорились». Британский флот представлял собой серьезную силу и был вполне способен нанести серьезный урон не только морским перевозкам, но и самим итальянским ВМС. Только многие годы спустя после окончания Второй мировой войны стало известно, что 22 августа 1935 года британский кабинет министров более пяти часов обсуждал итало-эфиопскую проблему, но после того как руководство Адмиралтейства представило свою оценку последствий вступления Великобритании в войну – прогнозировалась потеря не менее четырех крупных боевых кораблей – было решено не вступать в войну или, по крайней мере, не допускать боестолкновений британских и итальянских войск.
Но тогда, в 1935-м, переход в сентябре в Гибралтар крупного британского корабельного соединения в составе эскадры линейных крейсеров, эскадры крейсеров, трех флотилий эсминцев и флотилии подлодок не на шутку встревожил итальянцев, даже самого дуче.
«Как могла Италия противостоять сокрушительной мощи британского флота? – вспоминал позднее знаменитый командир 10-й флотилии MAS Юнио Валерио Боргезе. – В таких условиях наши шансы сводились к нулю еще до начала боевых действий. Неравенство в силах было бы просто ужасающим – как на море, так и в воздухе. То же самое относилось и к возможностям военной промышленности, и к способности обеспечивать бесперебойное снабжение войск».
По общему мнению, единственный выход заключался в том, чтобы создать некое «уникальное оружие», которое позволило бы в первые же дни войны, а еще лучше в первые ее часы, нанести вражескому флоту настолько неожиданный и мощный удар, чтобы шокировать противника и спутать его карты, тем самым уравняв силы для дальнейшей борьбы.
«Эффективность этого оружия будет зависеть от неожиданности его применения, то есть от сохранения в секрете самого факта его существования, – вспоминал в изданных после войны мемуарах Юнио Боргезе. – Однако применение оружия должно быть массовым. Им нужно бить одновременно по многим объектам, так как с раскрытием секрета возможности его использования будут ограничены, а само применение станет значительно более трудным и рискованным».
Тут-то и появились лейтенанты инженерной службы флота крепыш и весельчак Тезео Тезеи (Teseo Tesei, иногда также Тесео Тесеи) и высокий и прямолинейный в общении Элиос Тоски (Elios Toschi), проходившие службу в соединении подводных лодок в Специи и предложившие то самое новое, а точнее – просто хорошо забытое старое, «чудо-оружие».
Закадычные друзья, оба они закончили в конце 1920-х годов Военно-морскую академию, затем получили дополнительное образование в гражданских высших учебных заведениях Генуи и Неаполя и, к тому же, были высококлассными водолазами. Оба проходили службу на военно-морском арсенале в Специи и были не понаслышке знакомы с «Пиявкой» Россетти и Паолюччи, не раз обсуждая возможность создания на ее базе, а точнее – на базе использованной при ее создании идеи, современного группового носителя легководолазов, который можно было бы применять при проведении диверсионных операций против кораблей и судов противника. Предполагалось, что бойцов будет по-прежнему двое, но вот передвигаться они должны уже только в подводном положении, не показываясь на поверхность.
Доработав свою идею до стадии чертежей, офицеры направили законченные расчеты и чертежи своего проекта в Рим, испросив при этом разрешение построить одну или две такие «торпеды» для проведения практических опытов и доработки нового образца специального военно-морского оружия. Ответ пришел через неделю – на докладной записке красовалась лаконичная резолюция начальника штаба итальянских военно-морских сил адмирала Доменико Каваньяри (Domenico Cavagnari): «Постройте их немедленно!»

Невиданное оружие

Взяв за основу идею своих предшественников, лейтенанты инженерной службы Тезеи и Тоски привнесли в нее технические усовершенствования, появившиеся за последние более чем полтора десятка лет. В конечном итоге во второй половине 1935 года итальянцам удалось перенести мысли на бумагу – на чертежах возник новый образец военно-морского оружия, что-то вроде торпеды длиной 670 см, но оснащенной достаточно мощным электродвигателем и имевшей приборы управления, похожие на те, что использовались на летательных аппаратах, попросту говоря – штурвал. Многие даже стали рассматривать данную разработку как проект новой мини-подлодки. Однако это была все же не субмарина в ее традиционном понимании – речь шла о подводном средстве движения, экипаж которого по-прежнему состоял из двух человек, которые располагались на этом носителе «верхом» и были защищены от морской среды водолазными костюмами, а от набегающего потока воды – специальными «заслонками».
Лейтенант Тоски так описывал способ возможного боевого применения нового изобретения: «Новое боевое средство, по размерам и по внешнему виду похожее на торпеду, в действительности представляет собой миниатюрную подводную лодку с электрическим двигателем и с рулевым устройством, напоминающим управление на самолетах. Особенно важным новшеством является то, что экипаж (водитель и помощник) не находится запертым внутри «лодки», в закрытом отсеке и во многом беспомощный, а размещается снаружи аппарата.
Два военнослужащих – настоящие пилоты морских глубин – верхом на этом маленьком «подводном аэроплане», едва защищенные от ударов встречной волны овальным щитом из органического стекла, оставаясь совершенно невидимыми среди густого мрака ночи и ориентируясь при помощи подсвечиваемых навигационных приборов, могут незаметно для врага подобраться к выбранной цели и атаковать ее.
Водители, не связанные в своих действиях стальной коробкой подлодки, подвижные и проворные, смогут опуститься на морское дно и передвигаться по нему в любом направлении, разрезать сети и удалять другие препятствия при помощи находящихся в их распоряжении пневматических инструментов, преодолевать любое заграждение.
Снабженные дыхательными приборами с большим запасом кислорода, члены экипажа могут без какой-либо связи с поверхностью плавать на «торпеде» под водой на глубинах до 30 метров, а также транспортировать мощный заряд взрывчатки внутрь занятой противником гавани. Там – невидимые внешней вахте и вне зоны чувствительности любых акустических систем – они смогут достаточно свободно выполнять свою задачу: обнаружить крупный боевой корабль, установить на его днище подрывной заряд, способный потопить корабль».
Как уже упоминалось, 6 октября 1935 года Тезеи и Тоски направили все необходимые бумаги на имя начальника штаба итальянских ВМС адмирала Д. Каваньяри. Получив его разрешение на постройку двух прототипов, итальянские лейтенанты-инженеры, в распоряжение которых были выделены 30 рабочих и место на территории принадлежавших соединению подводных лодок ремонтных мастерских в Сан-Бартоломео, к январю 1936 года уже «перевели» свое изобретение в металлическую форму и представили его в Специи на суд высокопоставленных офицеров флота (примечательно, что из-за отсутствия необходимого оборудования для первого аппарата электродвигатель пришлось взять с обычного электроподъемника).
К всеобщему удивлению собравшихся, Тезеи и Тоски, облачившись в водолазные костюмы, сели в свою «человеко-торпеду», погрузились под воду и в течение последующего времени совершали по гавани незаметные для «зрителей» маневры, изредка показывая то тут, то там на водой свои головы.

Очередное испытание «человеко-торпеды». На месте водителя, вероятно, находится сам Тезео Тезеи

«Первые испытания прошли удовлетворительно, – писал позднее Тоски. – Проведенные в холодных водах залива в январе, они тем не менее дали положительные результаты. Находясь под водой, коченея от холода, мы все же испытывали радость от сознания того, что созданная нами «торпеда» легко несет нас на себе и послушно бороздит море».
Успех был просто сокрушительным – все поняли, что на их глазах только что родилось новое, совершенно уникальное военно-морское оружие, способное оказать решающее влияние на ход войны на море.

Обучение начинается

Расположенная на побережье Лигурийского моря Специя уже давно привлекала к себе внимание не только многочисленных курортников, туристов и просто обеспеченных людей, желающих насладиться красотами уютного приморского городка, но и итальянских адмиралов, создавших здесь одну из крупнейших и хорошо оборудованных военно-морских баз национальных ВМС. Более того, в начале XX века именно здесь была сооружена главная база подводных сил итальянского флота, в том числе – введены в строй достаточно крупный арсенал, а также хорошо оснащенные судоремонтное предприятие и мастерские, способные выполнять довольно-таки широкий спектр различных работ.
Здесь же был образован и исследовательский центр, занимавшийся разработкой новых образцов вооружения для подводных лодок. Именно здесь, в соединении подводных лодок, проходили службу лейтенанты инженерной службы флота Тезеи и Тоски, и именно здесь было решено выделить им место и оборудование для практической реализации их идеи создании двухместной «человеко-торпеды».
Лично посмотреть на новый, многообещающий образец из Рима в Специю руководством был откомандирован вице-адмирал Фалангола (Falangola), впоследствии занимавший пост командующего подводными силами итальянского флота. Для него друзья-инженеры организовали вторую демонстрацию своего «чудо-оружия». Испытание проводилось в одном из ремонтных доков арсенала в Специи, который в интересах сохранения тайны был оцеплен карабинерами. Несмотря на холод, различные неполадки из-за еще не отработанной окончательно материальной части и ограниченные размеры дока, испытания на маневренность и погружения прошли практически без замечаний.

Во втором ряду слева направо: Тезео Тезеи, Элиос Тоски, герцог Сполетский, Альберто Францини, Дждино Биринделли; в первом ряду слева направо: Алькиде Педретти, Арио Лаццари, Дованни Лаццарони и Дэймос Паккагнини

Адмирал был потрясен – действительность намного превзошла его самые смелые ожидания. Да, на первый взгляд, это была старая знакомая – «Пиявка», но теперь аппарат выглядел по-современному, в нем чувствовался намного больший боевой потенциал.
Новый аппарат во многом напоминал стандартную торпеду калибра 533 мм, но имел в верхней своей части два защищенных специальными экранами гнезда-сиденья для экипажа и приводился в движение достаточно мощным электромотором. Длина «торпеды» составляла 7,3 метра, при скорости хода 3 узла автономность носителя составляла не менее 12 часов, причем в отличие от «Пиявки», водители нового средства либо полностью находились в погруженном положении, либо же над водой находились только их головы. Это существенно повышало скрытность их действий.
Глубина погружения теперь составляла до 36 метров – это позволяло относительно легко преодолевать противолодочные и противодиверсионные заграждения, а также подныривать под днище любого корабля. В носовой части аппарата, имевшей скругленную форму, находилось боевое отделение – заряд TNT массой 600–660 фунтов (около 272–300 кг), который отстыковывался под водой и затем крепился к корпусу вражеского корабля. Заряд снабжался часовым механизмом. Оба легководолаза-диверсанта должны были использовать обычный водолазный костюм и дыхательный аппарат специальной конструкции, беспузырькового типа.
Управление рулями направления и глубины осуществлялось при помощи штурвальной колонки – небольшого «колеса на джойстике», как описал его один из современных итальянских военно-морских историков: поворачивая «колесо» штурвала влево-вправо, водитель тем самым управлял «торпедой» по курсу, а отклоняя штурвальную колонку от себя – на себя, он погружался или всплывал. Над штурвалом, на упрощенной приборной панели располагались подсвечиваемые индикаторы компаса, глубиномера, манометра (показывал давление в цистернах) и амперметра. По бокам находились клапаны носовой и кормовой дифферентных цистерн.
Цистерна быстрого погружения (главная балластная цистерна) находилась сразу за первым водителем, сверху корпуса «торпеды», ее клапан располагался прямо у него за бедром. Затем шло место второго водителя, в задачу которого, по замыслу разработчиков нового «чудо-оружия», входило удаление при помощи специальных инструментов противолодочных и противоторпедных сетей и иных заграждений, он же должен был отстыковывать боевой заряд и устанавливать таймер. Ноги обоих членов экипажа упирались в подножки, а установленный перед первым водителем козырек из оргстекла (затем – из металла) служил волноотводом. За местом второго водителя располагался небольшой металлический контейнер с инструментами и запасным дыхательным аппаратом, там же можно было транспортировать и небольшие магнитные мины.
Фалангола был настолько впечатлен возможностями нового боевого средства, что после второй демонстрации сам облачился в водолазное снаряжение и «оседлал» аппарат, совершив несколько погружений в гавани – сначала в кампании с лейтенантом Тоски за штурвалом, а затем – с лейтенантом Тезеи. Игра стоила свеч – командирам всех рангов было приказано оказывать полное содействие предприимчивым лейтенантам, изобретенное коими оружие вполне могло помочь итальянскому флоту сокрушить более мощного противника.
Тем не менее, дав Тоски и Тезеи полный карт-бланш и обеспечив полное содействие в их предприятии, командование ВМС Италии, не желая лишать подводные силы таких высококвалифицированных инженеров и стремясь не привлекать к проекту излишнее внимание, разрешило лейтенантам работать над совершенствованием нового оружия только во внеслужебное время. При этом ожидалось, что Тезеи и Тоски создадут в итоге все же не только «осовремененный» вариант «Миньятты», но и совершенно новые образцы специальной военно-морской техники. Такие как новый торпедный катер, новые мины и даже, по возможности, «человеко-торпеду» с одним воителем.
Кроме того, в приватной беседе адмирал Фалангола довел до Тоски и Тезеи информацию о том, что Амадей Савойский, герцог Аостский (с 1937 года – вице-король и генерал-губернатор Итальянской Восточной Африки и главнокомандующий итальянскими вооруженными силами в Эфиопии, Эритрее и Итальянском Сомали), которому стало известно о разрабатываемом лейтенантами боевом средстве, предлагает размещать «человеко-торпеду» на борту самолета и доставлять ее к удаленным портам и базам, где и использовать по назначению – для совершения диверсионных акций. Брат же герцога, князь Аймоне Маргарита Мария Джузеппе ди Торино, герцог Сполетский, предлагал дополнить арсенал флота специальным катером-брандером. «Другими словами – дайте волю своему воображению и реализуйте свои фантазии», – подчеркнул адмирал Фалангола.
«Никто из нас не знает, что нас всех ждет в будущем, – напутствовал лейтенантов Тезеи и Тоски адмирал Фалангола, – и вполне может статься, что вы, господа, держите в своих руках судьбу итальянского флота. А от того, насколько успешны будут действия флота, зависит судьба нации. Это очень тяжелая ноша, особенно если нести ее на «спине» вашей «человеко-торпеды». Но я уверен, что вы справитесь с этим».
Общее руководство работами по проекту было возложено на капитано ди фрегата Каталано Гонцага (Catalano Gonzaga; звание соответствует российскому «капитан 2 ранга») из флотилии подводных лодок, где проходили службу Тезеи и Тоски, а в качестве помощников инженер-лейтенантам придали инженеров и механиков: старших лейтенантов Францини (Franzini) и Стефанини (Stefanini), аспиранте-гардемарина Чентурионе (Centurione), Гвидо Катанео (Guido Cattaneo), а также капитано ди фрегата Гиоргис (Giorgis), кораблестроителя по образованию. «Аспиранте-гардемарин» – низший офицерский чин в ВМС Италии, может быть приравнен к сегодняшнему российскому воинскому званию «мичман», но более точно ему соответствовало звание, существовавшее в Российском императорском флоте – «гардемарин», то есть курсант выпускного курса, проходящий корабельную практику. Интересно, что согласно положениям итальянского устава, даже «человеко-торпеда» все равно являлась боевой единицей итальянских королевских ВМС, а право быть командиром любого корабля было только привилегией офицеров строевой, но никак не инженерной службы. Офицеры инженерной службы могли проектировать торпеду, но не могли выполнять командных функций. Таким образом, впоследствии командиром экипажа воителей «человеко-торпед» практически всегда назначался офицер плавсостава, а вот инженеры, имевшие хорошую водолазную подготовку, назначались «вторым номером».

Под пеленой секретности

Уильям Шофилд и П.Дж. Кариселла, авторы книги «Люди-лягушки»: первые битвы» (Frogmen First Battles), вышедшей в США в 2005 году и посвященной истории создания итальянского военно-морского спецназа, приводят такой диалог, состоявшийся во время «беседы за коньяком» между адмиралом Фалангола и старшими лейтенантами Тезеи и Тоски.
– Как вы называете эту новую «Миньятту»? – поинтересовался у изобретателей адмирал Фалангола.
– Между собой мы называем аппарат «человеко-торпедой», а иногда, когда с ним возникают трудности, мы кличем ее «Свинья», – ответил Тезеи.
– Звучно, но не слишком подходит для традиций флота, – ответил адмирал, – пусть в документах аппарат будет именоваться SLС, то есть «тихоходная торпеда».
– Возражений нет – все равно это «человеко-торпеда», – заявил Тезеи.
– Да называйте ее как хотите, главное, что возможности этого оружия просто потрясают. И мне остается лишь сожалеть о том, что я уже не настолько молод и храбр, чтобы отправиться на этом аппарате в бой, – заключил Фалангола.
Через несколько дней после визита в Специю адмирала Фаланголы недалеко от базы подводных лодок, на территории расположенного между городами Пиза и Специя имения герцогов Сальвати, в устье реки Серкио (Serchio) началось сооружение совершенно секретного объекта – мастерских, в которых и должно было создаваться новое «сверхоружие». Вначале объект занимал небольшую площадку и был скрыт от посторонних глаз густой порослью столетних сосен, спускавшихся почти к самому морю, и брезентовым тентом, затем «спецконструкторы» переместились в постройку соседней фермы, а после – в специально построенные для этой цели мастерскую-ангар и опытную инженерную лабораторию. Практические занятия с «человеко-торпедами», или, как она теперь официально именовалась, «тихоходной торпедой» (Siluro a Lente Corsa или SLC), проводились с борта специально переоборудованной баржи.
Однажды аппарат затонул прямо под самым носом у Тезео Тезеи – по причине технической неисправности, но лейтенант был настолько раздосадован очередной неудачей, что в сердцах вскрикнул: «Проклятая «свинья», она опять это сделала!». Один из стоявших рядом офицеров подмигнул расстроенному Тезеи и промолвил: «Ладно, я вытащу твою «свинью». С тех пор, как вспоминали позже ветераны итальянского военно-морского спецназа, это название – «Майяле» («Свинья») прочно закрепилось за новой «человеко-торпедой».

В ходе испытаний нового подводного носителя использовалась данная баржа, переоборудованная в судно-плавбазу, базировавшуюся на реке Серкио

Примечательно, что в отечественной военно-морской литературе принято считать, что «Майяле» (Maiale) в переводе с итальянского будет звучать именно как «Свинья». Однако если брать во внимание слова адмирала Фаланголы, приведенные выше («Звучно, но не слишком подходит для традиций флота»), то можно высказать иное предположение. В итальянском языке слову «Maiale» соответствуют значения как «свинья», так и «боров», и скорее всего – если говорить о звучности – итальянские офицеры имели в виду второй вариант: неуклюжее громоздкое создание, не слушающееся своего хозяина и очень своенравное. Совсем не то, что свинья – просто розовая хрюшка, грязная и толстая. Однако в данном материале мы не будем вводить читателя в заблуждение и станем придерживаться традиционного русскоязычного варианта названия рассматриваемого итальянского специального средства – «Свинья». О проекте знало очень ограниченное количество человек: отдельные представители высшего командования и те, кто был непосредственно привлечен к разработке нового оружия (последние впоследствии сформировали костяк подразделения, известного сегодня как 10-я флотилия MAS). «Секретность, совершенная секретность, – приводят в упомянутой выше книге У. Шофилд и П. Кариселла слова адмирала Фаланголы. – Ни одно правительство в мире не должно даже догадываться о нашем новом оружии до той ночи – одной из ночей где-то на планете – пока мы не применили его  в боевых условиях». Члены группы жили в старом, ветхом доме и почти в спартанских условиях. Да и при всем желании расслабиться и пошиковать у них никак не получалось – программа доводки «человеко-торпед» и подготовки водителей и легководолазов была настолько плотной и напряженной, что добровольцы к концу дня буквально валились с ног. Не обходилось и без разного рода осложнений и неожиданностей, отнюдь не приятного свойства. Особенно серьезную угрозу представляла неопытность привлеченных к программе военнослужащих в водолазном деле. Да и что говорить – по большому счету, в то время все знания в области водолазного дела ограничивались либо опытом простых ныряльщиков, либо же тех специалистов, которые работали в тяжелом водолазном снаряжении. Но одно дело – трехболтовка, в которой дышишь обычным воздухом, нагоняемым по шлангам с берега или с водолазного судна, и совсем другое – когда свободно плаваешь, постоянно меняя глубину, и к тому же дышишь едва ли не чистым кислородом. Неудивительно поэтому, что у некоторых курсантов-водителей «Майяле» стали возникать различные проблемы со здоровьем. «Лавочка» закрывается Впрочем, среди высшего офицерского состава флота было множество противников нового проекта – консервативно настроенные адмиралы искренне полагали, что в обозримом будущем – так же как и в миновавшем многовековом прошлом – лишь корабельная артиллерия сможет решать задачу завоевания превосходства на море. «Что могут, – спрашивали офицеры-скептики, – сделать два человека, погруженные в холодную воду и мрак ночи, при наличии непреодолимых средств обороны военно-морской базы, в которой находятся многочисленные боевые корабли? Следует ли тратить время и деньги и отвлекать офицеров для обучения новому делу, которое вряд ли даст хорошие результаты? Можно ли удовлетворить желание двух молодых офицеров инженерной службы флота стать первыми водителями созданных ими торпед в операциях будущей войны?». Споры оптимистов и пессимистов прервала история. 5 мая 1936 года Бенито Муссолини в прекрасном настроении вышел на балкон дворца Венеции – бывшего представительства Венецианской республики в папском Риме, расположенного на площади Венеция – к северу от Капитолийского холма, рядом с базиликой Святого Марка. Это было одно из традиционных мест, где дуче «толкал» свои победные речи. Но в тот момент Муссолини действительно было чему радоваться – перед тысячами собравшихся на площади сограждан ему предстояло объявить о «полной победе» в Восточной Африке, отныне в составе великой Итальянской империи появилась новая территория, Эфиопия. А раз задача восстановления исторических границ Итальянской империи успешно решена и наступил мир – пора отзывать войска домой. Впрочем, не всех поразила эйфория быстрой победы итальянского оружия. Одним из критиков стал, как можно догадаться, князь Боргезе. Позже он изложит обуревавшие его тогда мысли в своем личном дневнике: «Стремительность, с которой была одержана победа в Восточной Африке, заставила наших военачальников поверить в то, что наступила разрядка и угроза вооруженного конфликта в Европе практически сошла на нет. В результате отдел по вопросам вооружения специального назначения было решено не создавать – за ненадобностью. Это стало серьезной ошибкой. Это была ошибка, которую нам никогда нельзя было совершать, поскольку усиление наших позиций в Восточной Африке не только не способствовало улучшению отношений с Великобританией, но даже совсем наоборот – враждебная позиция британцев по отношению к нам стала более четкой, бескомпромиссной и безжалостной». Как бы то ни было, но для офицеров Тезеи и Тоски, а также их соратников и нового «чудо-оружия» победа в Эфиопии фактически обернулась поражением. Нет войны – нет противника, нет противника – нет нужды в изобретении нового специального вооружения, а раз так – пора прекращать «все эти опыты». Так и поступили – несколько собранных образцов «человеко-торпед» потихоньку, под покровом все той же секретности, отправили на склад, мастерские – закрыли, а офицеры расформированной группы занялись привычными обязанностями. Правда, длилось это вынужденное бездействие – недолго, менее чем через два года о «Майяле» вспомнили вновь. Автор: Владимир Щербаков Фото из архива автора Источник